 02.08.2010 - ЗНАТОК ИСТОРИИ, ЛИТЕРАТУРЫ, КРАЕВЕДЕНИЯ Нил Григорьевич Бирюков (1907 —1979)В пятидесятые годы среди литераторов города Горького ходила такая эпиграмма: Богат водою город Горький. Текут у наших берегов Река Ока с рекою Волгой И Нил, который Бирюков. Нил Григорьевич был высок ростом и поэтому слегка сутулился. У него было продолговатое лицо с впалыми щеками и резкими складками по сторонам большого улыбчивого рта. Внимательный взгляд из под очков мог мгновенно превратиться в ироничный. Бирюков очень быстро и точно реагировал на слова и поведение собеседника. Был негромок, прост и искренен в общении. Зимой ходил в далеко не новом тулупе до колен, крытом серым плотным материалом и шапке ушанке. Его можно было принять за врача, школьного учителя, а иногда за мастерового — портного, столяра, стекольщика. Возможно, эта аналогия возникала потому, что он часто сдвигал очки на лоб и так ходил. Между прочим, в юности он был учеником модельщика и потом работал модельщиком в цехе на «Красном Сормове»… А был он русским интеллигентом! В самом высоком смысле этого слова! Он олицетворял это понятие. Это был сплав врожденных качеств и самовоспитания. Нил Григорьевич родился 25 ноября 1907 года в дворянской семье в Митаве в Курляндской губернии, потом этот город звался Елгавой и относился к Латвии. Отец его — Григорий Павлович Бирюков, родом из Смоленщины, вначале был армейским офицером, а потом чиновником Курляндского губернского правления. Он умер в декабре 1915 года в городе Двинске в прифронтовой полосе Первой мировой войны. В том же 1915 году мать Ольга Сергеевна вместе с сыном переехала в Сормово и поселилась в доме своего брата инженера сормовского завода Бориса Сергеевича Беликова. Бирюкову было десять лет, когда произошла Октябрьская революция. Летом 1922 года он стал учиться в школе ФЗО как раз на модельщика. Потом на заводе вступил в комсомол и вскоре стал секретарем цеховой ячейки. В 1927 году он поступил на вечерний рабфак. Стал рабкором, а затем штатным сотрудником газеты «Красный Сормович». Много печатался. В 1935 году его принимают в члены Союза писателей. И это определило всю его дальнейшую жизнь. Нил Григорьевич был поэтом и обладал редкой литературной профессией — он писал либретто для опер и балетов. К нему обращались с заказами ведущие театры страны, которые, готовя премьеры, нуждались в переводах на русский язык иноязычных текстов опер или хотели обновить речевой стиль, а в некоторых случаях изменить и сюжетную канву классических опер. Понятно, что музыка при этом оставалась неизменной. Имя Нила Бирюкова как либреттиста было на афишах Большого театра в Москве (оперы — «Галька» Монюшко, «Самсон и Далила» Сен-Санса, «Фиделио» Бетховена, «Питер Граймс» Бриттена), в Киеве (опера Верстовского «Аскольдова могила»), в Свердловске (опера Бортянского «Сын-соперник или Новая Стратоника»). Великий современный оперный режиссер Борис Александрович Покровский писал Нилу Григорьевичу: «Наша совместная работа над «Фиделио» и «Галькой» незабываема, а результат вашей работы считаю образцом перевода оперного текста, еще никем не превзойденным!» Бирюков тесно сотрудничал с горьковским композитором Александром Александровичем Касьянова. Много лет они вместе работали над оперой «Степан Разин», которая в разные десятилетия вновь и вновь ставилась в Горьковском театре оперы и балета имени А.С. Пушкина. После премьеры третьей редакции «Степана Разина» в ноябре 1977 года я подготовил репортаж о спектакле для программы «Время». Его несколько дней не показывали, я стал названивать в редакцию, спрашивать — почему. И услышал в ответ от моего московского куратора — «Ты что, сам не понимаешь: проходит сессия Верховного Совета СССР. Законной власти! А Степан Разин против кого бунтовал? Против законной власти — хоть и царской.. Вот закончится сессия — дадим!» И действительно дали в эфир через два дня после заседания Верховного Совета. А показать раньше боялись, вдруг наверху это поймут, как намёк в программе «Время» на несогласие с политикой властей. Тогда уже обретали активность диссидентские выступления. В пятидесятых и шестидесятых годах Н.Г. Бирюков был ответственным секретарем Горьковской областной писательской организации. Он тогда часто наведывался в городской студенческий клуб, который располагался в Доме ученых и где собирались молодые поэты студенты, и присматривался к молодым перспективным авторам. Беседовал с ними о творчестве нижегородских писателей разных поколений, обсуждал новинки поэзии, которая тогда занимала главные рубежи в литературе благодаря творчеству Евтушенко, Рождественского, Вознесенского, Ахмадулиной, чутко вслушивался в стихи Ю. Адрианова, А. Вострилова, А. Гринеса, И. Морозовой, Н. Рачкова, В. Шамшурина, А. Цирульникова. Это было очень интересное и благотворное общение. Это Бирюкову принес свои стихи никому еще не известный Александр Люкин. И Бирюков первым оценил талант Александра Ивановича и направил его в Москву на Высшие литературные курсы, а потом инициировал прием Люкина в Союз писателей, также при поддержке Бирюкова в Союз был принят Юрий Адрианов. Н.Г. Бирюков был знатоком истории и литературы, замечательным краеведом. Он среди организаторов первых поэтических праздников в пушкинском Большом Болдине. Его призыв находил отклик в сердцах поэтов, прозаиков, музыкантов, художников, литературоведов из Москвы, Ленинграда, Горького, Саранска, Арзамаса. Ехали сюда не по заданию творческих союзов, театров, филармоний, вузовских кафедр, а по собственному желанию в свои выходные, отгулы и отпуска. Чаще всего за свой счёт. Редко — за командировочные шиши. Во многом благодаря Бирюкову, обстановка здесь складывалась простая и добрая. Выступали со стихами и научными сообщениями перед жителями райцентра, соседних сел и деревень. Жили тут, кто сколько мог. Помнится, в сентябре 1968 года осенний пушкинский праздник продолжался больше недели. Тогда у Юрия Адрианова родились строки: «Мерцают Болдина пруды зеленым отражённым светом…» Нил Григорьевич увлекался филателией, много лет возглавлял областной филателистический клуб и сам себе отправлял из Болдина в Горький письма и открытки, чтобы получить таким образом по официальной почте гашения в честь пушкинских дат. Нил Григорьевич поименно знал всех замечательных стариков в нижегородской глубинке, так или иначе причастных к литературному творчеству и краеведению. И по возможности, как мог, помогал им морально и материально из средств Литфонда… Когда Нилу Григорьевичу оставалось жить считанные дни (он погибал от рака поджелудочной железы), его в больничной палате навестил старый товарищ писатель Николай Иванович Кочин. Увидев, как плохо выглядит Бирюков, Кочин участливо поинтересовался: — Скажи, Нил, тяжело тебе умирать? Нил Григорьевич, превозмогая затрудненное дыхание, ответил: — Да, знаешь, Коля, как-то непривычно, ведь это же со мной первый раз … И попытался улыбнуться… Александр ЦИРУЛЬНИКОВ Опубликовано на сайте: http://lit-nn.ru Прямая ссылка: http://lit-nn.ru/index.php?name=pages&op=view&id=21 |