Либерал во власти
Ох, как видоизменяется смысл слова, побывавшего в чужой культуре и вернувшегося в родную страну через сотню лет. До неузнаваемости. Даже понять трудно, что оно своё, родное.
Рассказал мне историю слова «интеллигенция» профессор-филолог, он докторскую защитил в Сорбонне по Марселю Прусту.
Бытовало во французском языке в 18-ом веке слово «intelligente» - понимающий, знающий. Пришло оно из латинского, но смысл его был таков, что Вольтера-то назвать им и нельзя, это было бы иронично-уничижительно. А, как коннотация, его смысл перевести на русский нужно бы было, как «умненький», в смысле - «умненькая девочка» или «умненькая собачка».
Впервые в России слово «интеллигенция» было введено в широкий обиход лишь в 60-х годах XIX века. Право называться его автором принадлежит плодовитому писателю-беллетристу и издателю Петру Дмитриевичу Боборыкину. Хотя еще за 30 лет до него Василий Андреевич Жуковский употребил это слово в дневниковой записи
И вот с лёгкой руки Боборыкина перекочевало оно в Россию и превратилось в «интеллигента», а в Европе модифицировалось в «интеллектуала» - человека умственного труда. Так ведь, интеллигент - тоже человек умственного труда, только он решает не местные задачи (как перевоспитать школьного хулигана Иванова), а глобальные: кто умнее - наш губернатор или писатель Лажечников?
И появилось такое сообщество – интеллигенция. Это – не множественное число, а – собирательное, множественное число – интеллигенты. А слово «интеллигенция» перебралось в западные языки в 20-ом веке и укрепилось в них, но с налётом «русскости», и все во всём мире понимают, что это слово русское. Так мы употребляем слово «гангстер» в смысле «бандит», но помним, что это «американизм». А поэтому при употреблении этих слов присутствует лёгкий элемент иронии.
Русский интеллигент всегда в оппозиции к власти. У интеллигента всегда имеется своё мнение: иногда несуразное, иногда наивное, а иногда и опасное. Но вся интеллигенция, всегда должна быть в оппозиции к власти, потому что по определению Николая Бердяева данному в сборнике «Вехи» сто лет назад, богом интеллигенции является народ, и проблемы распределения всегда её волнуют больше, чем проблемы производства, которые являются заботой государства.
В рассуждениях о деятельности лауреата Нобелевской премии А. Швейцера другой лауреат этой же премии П. Л. Капица говорил «…инакомыслие тесно связано с полезной творческой деятельностью человека; чтобы появилось желание начать творить, в основе должно лежать недовольство существующим, то есть надо быть инакомыслящим».
Это оппозиционирование не обязательно должно быть революционным: оно может быть лояльным, конструктивным. Какие бы позитивные шаги не предпринимала власть, интеллигент останется не довольным: ему захочется большего, более радикального. И только по эту сторону баррикад он может выполнять свои функции, осуществлять своё предназначение. Поиск недостатков в управлении – удел интеллигенции, исправление их – задача властей. Отремонтировали водопроводную трубу, но яму не закопали – указать, закопали, но не заасфальтировали, заасфальтировали, но забор не покрасили. И так – до бесконечности. Властям указывать надо.
Прерогативой интеллигенции является право думать, анализировать, критиковать и предлагать.
"Собственное мнение!..
Да разве может быть собственное мнение у людей, не удостоенных доверием начальства?! Откуда оно возьмется? На чем основано? Если бы писатели знали что-либо, их призвали бы к службе. Кто не служит, значит: недостоин; стало быть, и слушать его нечего». Это – Козьма Прутков.
Но становится интеллигент ради высоких целей либералом. А идеи демократического либерализма ох, как далеко идут. Это, не только снятие цензуры в искусстве, но и разрешение эвтаназии, проституции, гомосексуализма, наркотиков. И так далее. Могли ли мы в 80-ом мечтать, что Библию будут свободно печатать и продавать в нашей стране? Только нравственность от этого не повысилась: пышным цветом расцвела проституция, и однополые браки скоро разрешат.
«Правительство нередко таит свои цели из-за высших государственных соображений, недоступных пониманию большинства. Оно нередко достигает результата рядом косвенных мер, которые могут, по-видимому, противоречить одна другой, будто бы не иметь связи между собою. Но это лишь кажется! Они всегда взаимно соединены
секретными шолнерами единой государственной идеи, единого государственного
плана; и план этот поразил бы ум своею громадностью и своими последствиями!
Он открывается в неотвратимых результатах истории». Это – снова Прутков!
И вот – призывается либерал во власть. Теперь он может осуществить своё предназначение. Теперь он может высказать своё мнение, но… оно должно соответствовать целям государства. Эти цели он должен угадать! Иначе – всё может пойти наперекосяк. Эта интересная и лёгкая игра в угадывание очень быстро приводит к перевоплощению и перерождению. Угадать цели государства или мнение начальства?
Все эти многочисленные подвиды: техническая интеллигенция, сельская, творческая, придуманы «на верху», и говорят лишь о том, что оппозиция нужна государству на всех фронтах, и она поддерживается государством. Хотя разделение - чисто условно и не понятно. Как с осетриной: «осетрина бывает только первой свежести».
Двадцать лет прошло с момента очередной революции произошедшей в нашей стране. Проведённая под знаменем либеральных реформ, она допустила во власть огромное количество интеллигенции, не способной к принятию радикальных решений, а попросту говоря к пролитию крови. Конечно не в буквальном смысле. Я имею в виду принятие не популярных решений с целью пополнения бюджета или выполнение предписаний высшего руководства, идущих в разрез с собственными убеждениями. Да и собственные убеждения надо отставить в сторону, когда идёт разговор о государственных интересах. И ломается интеллигент, превращаясь в чиновника.
Эта метаморфоза может проходить и очень болезненно, и очень органично. Со стороны и не определишь. Ведь вместе с ними попали во власть и проходимцы, долгое время мимикрировавшие под интеллигента и отлично устроившиеся по ту сторону баррикад.
Ни в коей мере я не хочу в данный момент критиковать власть или бюрократический аппарат. Наоборот: мне представляется интеллигенция этакой кучей навоза, на котором ничего не растёт, но дозировано, в качестве удобрения, это – прекрасный материал. А для работы во власти, в чиновничьем аппарате требуются люди определённого психотипа. Их надо либо воспитывать «от октябрятской звёздочки», либо подбирать через компетентные органы, у которых есть сотни миллионов досье с резюме и рекомендациями.
Меня больше интересует сейчас тот интеллигент, который приспособился, то есть сломался, то есть сумел стать хорошим чиновником, то есть сумел брать под козырёк и выполнять. Что происходит с ним, когда его использовали, выжали и выбросили? Ну, выбросили, это – грубо! Его отправили в отставку! Вот, что с ним происходило, когда он ломался? Ведь это – болезненно. Наверное, это – личный секрет каждого из них! Я думаю сейчас о людях типа губернатора Немцова или министра Швыдкого.
Ну, вернулся он…
Немцов - на митинги (откуда начинал), Швыдкой на телевизионные передачи с артистами (писал же он не плохие статьи в журнале «Театр»).
Вернулся интеллигент из власти в ту среду, откуда начинал, а отношение-то к нему изменилось. Вольно или не вольно люди посторонние, не очень хорошо понимающие, что произошло, уже навсегда будут тыкать в их сторону пальцем и говорить: «вот этот…» и ещё какой-нибудь нелицеприятный эпитет. Так произошло с «блатными» после войны, когда после фронта их, вернувшихся в родную среду, к своей «работе», не приняли, назвали «ссучеными».
Это, как с той «интеллигенцией», которая вернулась в европейские языки с налётом русской иронии.
Так нужны ли эти либералы во власти?
И – должен ли либерал идти во власть?
Олег Рябов
(2348 Прочитано)  | Нет комментариев. Почему бы Вам не оставить свой? | |
|
|
