Боборыкин Петр Дмитриевич

Петр Дмитриевич Боборыкин (1836 - 1921) родился в Нижнем Новгороде, провел здесь детство и гимназические годы и, как сам считал, был обязан родному городу тем, что стал писателем.

Нижегородская старина, Откос, Печерский монастырь, ярмарка, староцерковное и гражданское зодчество, Строгановская церковь, каменный дом конца XVII cтолетия на Почайне, где останавливался Петр Великий, древние башни и стены кремля, его великолепное расположение высоко на горах, театр, музыка, популярные в Нижнем (его товарищем по гимназии был М.А. Балакирев, сложившийся в Нижнем Новгороде как композитор и пианист виртуоз и оставшийся навсегда «истым нижегородцем»), - все это было у него на глазах, это была его жизнь; наконец, Волга, ее живительный воздух, берега, ее простор заложили в душе будущего писателя, по его словам, «чувство связи с родиной, ее живописными сторонами, ее тихой, истовой величавостью». Жители Нижнего Новгорода нередко встречали в его романах знакомые места и даже знакомые лица. Все было так по боборыкински точно описано - и город, и улицы, и характерные городские типы, - что безошибочно угадывалось, даже если место действия не называлось своим именем: речь идет именно о Нижнем Новгороде. К нему относились с некоторым опасением, полагая, что он рисует портреты своих нижегородских, московских, петербургских знакомых, притом с такой протокольной точностью, что на оригинал мог легко указать каждый, кто с ним когда-либо встречался. Например, в профессоре Грязеве из романа «Исповедники» сразу же узнали К.А. Тимирязева, хотя автор наделил его и своими чертами.
Всю свою долгую писательскую жизнь Боборыкин продолжал черпать материал из нижегородских впечатлений; такие краски, такие лица, какие он находил, такие яркие, невольно останавливающие внимание ситуации, - их не возможно было придумать, настолько все это было выразительно, да их и не нужно было выдумывать: это была жизнь Нижнего, которую он прекрасно знал. Даже когда он зашифровывал конкретику своих изображений, она узнавалась на каждом шагу. Например, один из его героев может сказать о городской достопримечательности (город, разумеется, автором не назван): странно, центральная, кажется, улица – и самая короткая, короче трудно себе представить. Но мало того, из присутственных мест (официальные государственные учреждения), где она берет свое начало, видна тюрьма в ее завершении! Нижегородцы сразу же узнавали - это улица Святой Варвары Великомученицы или Варварка, как фамильярно они ее называли. Сейчас высокими домами старательно заслонили тюрьму, необычную по своему архитектурному решению (в официальных документах ее так и называли «Тюремный замок»), во времена же Боборыкина она доминировала над просторной Острожной площадью (площадь Свободы) и отовсюду была хорошо видна. Боборыкин был предельно точен в изображении топоса родного города, а один из популярных в свое время его романов «Василий Теркин» (1892) был прямо связан с Нижним. Но так как его произведения у всех были на слуху, то даже несколько десятилетий спустя Александр Твардовский назвал так свою поэму с гениально обобщенным в ней образом русского солдата времен Великой Отечественной войны, хотя тот не имел ничего общего с романным нижегородским героем.
Боборыкин был по своему человеком уникальным: прошел полный курс физико-математических и медицинских, наук (в Дерптском, как и Даль, университете), держал в Петербурге экзамен на кандидата прав, «пересидел, - как говорил, - на своем студенческом веку, в аудиториях, несколько десятков профессоров по всем факультетам», увлекался театром, издательской деятельностью («Библиотека для чтения » в 1863 - 1865 гг.), историей искусств, психологией творчества, сотрудничал в иностранных журналах, помещая статьи на французском, итальянском, английском языках. Но единственной его страстью была все-таки литература. «Был у меня Боборыкин, - писал Чехов А.С. Суворину в 1891 году. - Пока он говорил, я никак не мог отрешиться от мысли, что вижу перед собой маньяка, но маньяка литературного, ставящего литературу паче всего в жизни. Я в Москве у себя так редко вижу настоящих литераторов, что разговор с Боборыкиным показался мне манной небесной».
Одаренный способностью работать быстро и легко, он опубликовал едва ли не более тридцати романов и повестей. Сейчас в этом нет ничего удивительного, если вспомнить наших детективных писателей и писательниц, пекущих свои романы, как блины. Но тогда это был исключительный образец трудолюбия и литературной плодовитости.
Боборыкин был интересен для современников тем, что стремился схватить в своих произведениях злобу дня, то, что возникало буквально на глазах и требовало внимания. В его писательском послужном списке есть уникальный очерк исследование «Русский Шеффилд». (Шеффилд — город в Англии, традиционно специализировавшийся на железоделательном производстве, в старину - на изготовлении мелких металлических изделий). Речь в нем шла о селе Павлове под Нижним Новгородом, о кустарных промыслах русских «железных дел мастеров». Он первым обратил внимание на каторжные условия труда кустарей, приводя точные статистические данные, да и картины, рисуемые им с натуры, были драматичны. Но как писатель беллетрист он часто бывал небрежен, спешил, недостаточно, по словам Толстого, использовал прием, необходимый для эпика прозаика, недостаточно «просеивал песок, чтобы отделять чистое золото». Весной 1900 года Толстой и Чехов, не сговариваясь, выдвинули Боборыкина для избрания в почетные академики по разряду словесности. Чехов, как того требовали правила, назвал дополнительные пять кандидатур из шести, Толстой же с присущей ему оригинальностью шесть раз повторил одну и ту же фамилию - Боборыкин. Чехов, узнав о результатах голосования, с удовлетворением писал: «Боборыкина выбрали таки - и я очень рад».

Николай Фортунатов, доктор филологических наук, профессор, член Союза писателей России

Дата: 20.07.2010 Прочитано: 6552

0